Философия и религия Ф.М. Достоевского - Попович Иустин (лучшие книги читать онлайн txt) 📗
Положительное общество создается из положительных личностей; братство создается из братьев. На Западе братство невозможно, ибо его нет в природе западной личности. В ней заключается «начало личное, начало особняка, усиленного самосохранения, самопромышления, самоопределения в своем собственном «Я», сопоставления этого «Я» всей природе и всем остальным людям, как самоправного отдельного начала» [592]. Но так личность человеческая не совершенствуется, а разрушается. Путь европейской личности противоположен тому пути, который ведет к полному совершенству ее. «Самовольное, совершенно сознательное и никем не принужденное самопожертвование всего себя в пользу всех есть, по–моему, признак высочайшего ее могущества, высочайшего самообладания, высочайшей свободы собственной воли. Добровольно положить свой живот за всех, пойти за всех на крест, на костер, можно только сделать при самом сильном развитии личности» [593].
Наука не в силах решить проблему личности. Она атомизирует личность, сводит ее до безличного; она неспособна быть созидательной силой личности. Она не в состоянии также решить общественные проблемы, ей недостает творческой сущности, динамиса. Поэтому в качестве созидательной силы не может выступать ни личная, ни общественная научная нравственность. Законы духа человеческого науке не известны; не известен ей и корень зла [594]. Как тогда она может лечить от зла дух человеческий, если не знает ни структуры духа, ни диагноза болезни? Наука имеет свою самозваную нравственность, но не созидательную, а разрушительную. Самосохранение превыше всего — таков основной принцип этой нравственности. В переводе на более понятный язык это означает: все позволено; если дело касается самосохранения, то позволено и людоедство. «Наука говорит: ты не виноват, что природа тебя таким создала, и инстинкт самосохранения — прежде всего» [595]. В соответствии с этим наука допускает, что ради самосохранения можно пожирать или сжигать новорожденных [596]. «По моему мнению, человечество вместе с наукой одичает и вымрет» [597].
Только христианство может спасти человечество от одичания и самоистребления. У него совершенно иная нравственность; основной принцип этой нравственности: самопожертвование превыше всего. Жертвуй собой ради других, но никогда не жертвуй другими ради себя. «Из‑за этого христианство само в себе содержит живую воду, только христианство может привести людей к источникам живой воды и уберечь их от пропасти и уничтожения. Без христианства человечество бы распалось и уничтожилось» [598]. Истинный христианин не будет принимать в жертву себе младенца новорожденного ради самосохранения, а собой пожертвует ради сохранения новорожденного. Христианин не может строить свое счастье на несчастье другого. «…Какое же может быть счастье, если оно основано на чужом несчастии? Позвольте, представьте, что вы сами возводите здание судьбы человеческой с целью в финале осчастливить людей, дать им наконец мир и покой. И вот, представьте себе тоже, что для этого необходимо и неминуемо надо замучить всего только лишь одно человеческое существо, мало того — пусть даже не столь достойное, смешное даже, на иной взгляд, существо, — не Шекспира какого‑нибудь, а просто честного старика, мужа молодой жены, в любовь которой он верит слепо, хотя сердца ее не знает вовсе, уважает ее, гордится ею, счастлив ею и покоен. И вот только его надо опозорить, обесчестить и замучить и на слезах этого обесчещенного старика возвести ваше здание! Согласитесь ли вы быть архитектором такого здания на этом условии?<…>Нет; чистая русская душа решает вот как: «Пусть, пусть я одна лишусь счастия, пусть мое несчастье безмерно сильнее, чем несчастье этого старика, пусть, наконец, никто и никогда, а этот старик тоже, не узнают моей жертвы и не оценят ее, но не хочу быть счастливою, загубив другого!» [599].
Наука станет бессмысленной, если пожелает стать смыслом жизни человеческой, его этикой и верой. Последнее слово такой науки есть самоубийство [600], так как более–менее глубокий человек не может не совершить самоубийства, усвоив науку в качестве смысла и этики жизни.
Европейская цивилизация — то, что следует отвергнуть, поскольку она сама отвергла то единственное, что не должна была и не смела отвергать, — Богочеловека Христа. На вопрос, может ли европеец веровать православно в Христа Богочеловека, цивилизация отвечает: нет (Ренан) [601]. Этой христоборческой цивилизации, которая держится на человеке как на фундаменте, надо противопоставить цивилизацию православную, которая держится на Богочеловеке как фундаменте [602]. Нужно везде и во всем человека заменить Богочеловеком, ибо в этом, только в этом спасение человека, всякого человека, особенно же человека европейского.
Обоготворение человека и человечества — самая страшная болезнь Европы; в ней социализирована идея человеко–бога. Здравие Православия — Богочеловек и богочеловечество. Европа человекоцентрична; Православие — Христоцентрично. Тайна Европы — человек; тайна Православной Руси — Богочеловек. Достоевский открыл и пережил искренно, мученически обе эти тайны. Для него обе они свои; он идет от одной к другой; он плачет и рыдает над одной и над другой. Когда идет в Европу, то идет не как судья, а как паломник. «Я хочу в Европу съездить, Алеша, — объявляет Иван брату, —<„.>и ведь я знаю, что поеду лишь на кладбище, но на самое, на самое дорогое кладбище, вот что! Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой горячей минувшей жизни, о такой страстной вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу и в свою науку, что я, знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними, — в то же время убежденный в'сем сердцем моим, что всё это давно уже кладбище и никак не более. И не от отчаяния буду плакать, а лишь просто потому, что буду счастлив пролитыми слезами моими» [603].
Европа — кладбище. По этому обширному кладбищу тихо, на кротких голубиных ногах идет сострадающий апостол Пресветлого Образа Христова — Достоевский. Он плачет и рыдает и заклинает своего чудесного и чудотворящего Господа, чтобы воскресил мертвеца, чтобы посетил гроб его и воскресил душу его, ибо он знает, что Европа умерщвлена человеком, а воскреснуть может только Богочеловеком.
Заключение
Дьявол есть, и Бог есть. Дьявол доказывает себя через человека; Бог доказывает Себя через Богочеловека. Дьявол оправдывает себя через человека; Бог оправдывает Себя через Богочеловека. Своей дьяволодицеей Достоевский доказывает первое, своей теодицеей — второе. По природе своей человек богоцентричен; по воле своей человек сделал себя дьяволоцентричным. Мучимый до ужаса проблемой человека, Достоевский открыл, что проблема человека — это проблема дьявола и Бога и что решение одной проблемы невозможно без решения другой. Мы это почувствовали, пройдя через ужасный ад, через чистилище и через рай «православного Данте» — Достоевского. Жизнь человеческая — канат, натянутый между дьяволом и Богом. Каждый человек, уже потому, что он человек, оказывается на этом канате и на нем исполняет танец жизни своей. Каждое движение, каждое ощущение, каждая мысль, каждое физическое и духовное действие приближает человека или к Богу, или к дьяволу. На этом свете человек — будто в парламенте, в котором денно и нощно идет голосование «за» или «против» Бога, «за» или «против» дьявола. Голосуя против Бога, человек голосует против себя, а за дьявола; голосуя против дьявола, человек голосует за Бога и за себя. Каждая человеческая личность, совершая подвиг жизни своей на земле, непременно создает свою собственную дьяволодицею или теодицею, оправдывает собою или Бога, или дьявола, осуществляет или Христов план человеческой личности, или план искусителя–сатаны, идет по пути или человеко–бога, или Богочеловека. Достоевский создал свою дьяволодицею, когда был с искусителем и возле искусителя, а против Христа; свою теодицею он создал, когда стал возле Христа и остался с Ним навеки. В своей дьяволодицее он открыл тайну всех творцов человеко–бога и сверхчеловека, тайна эта — дьявол; в своей теодицее он открыл тайну христоподобного всечеловека и всечеловечества, тайна эта — Богочеловек. Как величайший современный опознаватель духов, Достоевский был способен различать духов, наполняющих тело современного человека и человечества, точно определять, от Бога они или от дьявола. Все современные движения, индивидуальные и общественные, он до корней проследил, до личностной творящей причины проследил и нашел, что их творящей причиной является или дьявол, или Христос.
